Взять и снова поехать на Кавказ было несложно, а вот взять и поехать без ожиданий — уже сложней. Прошлогодний поход был более чем фееричен — замечательная компания, чудесный проводник, неизменно солнечная погода. Я не знаю, как на самом деле обстоят дела с той самой рекой, в которую нельзя войти дважды, но в этом года река была не то чтобы другой — она оказалось почти инопланетным океаном.
Во-первых было мокро. Все пять (вместо девяти) дней похода. Мы увидели, конечно, и солнце. Но вместе с тем был туман, дождь, град и снег. И заморозки ночью, когда в фанерной комнате в Джылы-Су можно было наблюдать, как идёт пар изо рта собеседника.
Во-вторых, проводник был совсем не строгий дяденька, а всё же не менее интересный парниша Борис. В третьих, мы почти не общались группой, ибо на стоянках каждый прятался в свою палатку, сберегая тепло и сухие вещи. Да, не вышло на сей раз долгих задушевных бесед под кавказскими звёздами.
И наконец, мне было очень непросто привезти этот поход с собой — через Россию и Украину, хоть и рассказывая о нём драйверам и попутчикам, и тем людям, у кого мы жили по дороге домой. До сих пор, перебирая фотографии, не могу определиться — даёт знать о себе незавершенность гештальта. Однозначно только то, что несколько раз, находясь там, и впоследствии, мне пришлось тихонько подумать «Люблю я Кавказ...»
Место
В этом году был выбран регион непосредственно у вершин Эльбруса, треккинг по его северному склону. По административному делению Российской Федерации Эльбрусский массив находится на границе двух автономных республик — Карачаево-Черкесия и Кабардино-Балкария. С одной стороны, как логически, так и географически, там располагалиcь такие печально известные города, как Карачаевск, Черкесск, Грозный, с другой — внешне безобидные советские курорты Минеральные воды, Кисловодск, Пятигорск.
И хотя, 2-ая Чеченская война официально закончилась в апреле 2009 года, на приграничных территоряих периодически вводится КТО (режим контртеррористической операции), а в 2011 и вообще канатку, ведущую к базовому лагерю под Эльбрусом, подорвали. До сих пор неспокойно, но туристы с большего ходят.
Для полного треккингового счастья следует пройтись вокруг Эльбруса, но наш хомячковый поход проходил только по северному полукольцу, и считался некатегорийным, хотя тот же маршрут, но в обратную сторону, уже имел категорию. Впрочем, некоторые обстоятельства позволяли присвоить и нашим похождениям какую-нибудь награду.
Люди
Мы были крайне разношерстны — сборище из 4 стран — Россия, Беларусь, Латвия и Украина, возрастных групп — самым младшим было около 15-ти, сфер деятельности — юрист, учительница, айтишники, геодезист (попал прям-таки в родную среду обитания — «говорит и показывает»), врач, вольно тусующиеся лица без специальности. Разного уровня физической и моральной подготовки, и снаряжение — от берцов до 32-граммового пластикового телефона.
Больше узнать друг о друге так и не удалось, так сложились обстоятельнства, поэтому оставалось ассоциировать людей с ботинками, кроссовками или берцами и наблюдать за тем, как они идут рядом с тобой по горам. Что их всех привело в горы, что они все увидели?
Дима, Маша, Лера, Светлана, Сергей, Тарас, Борис, я, Женя
Немного топонимов, картинок и пути
Поход заявлялся летним треккинговым, это да, а по итогу получился осенне-зимним и почти водным. Вода преследовала нас во всех своих агрегатных состояниях, но как сказал местный, водитель Олег из Невинки — «Если за день солнце светило хотя бы 2 часа — это солнечный день». Что ж под солнышком и мокнуть приятно, и молиться на мембранную куртку и штаны-непромокашки, купленные в предпоследний перед выездом день.
От Невинномысска (в народе именуемого Невинкой) через аул Хурзук и одну ночь мы неспешно перебрались из жаркого лета в раннюю, ветреную весну, время неяркой травы и начинающих цветение цветов. Рюкзак заметно легчал, в то время как припасенные в нём шмотки натягивались на тело.
Первый день был заночёван прямо на дороге, за деревянным ограждением, на последних метрах леса, возле реки Еникол.
Во время вечернего чаепития и разговоров, мимо проехал человек на лошади — вверх, к одному из маленьких отдаленных пастбищ, кошей. В ответ на наше приветствие мрачно повернул жёлтое, хмурое лицо. И ничего не сказал.
Ночью шёл доджь, гремел гром. Северный Кавказ. Вроде и пытаешься спать, понимая, что раз ты уже здесь — все остальные действия, вроде прислушивания к постороннему шуму, бессмысленны. Но тихо лежишь и слушаешь, в такт дыханию твердя мысль «Да будет всё так, как должно этому быть, ведь ничего лишнего никогда ни с кем не случалось.» Принятие.
Ах да, и еще Борис соль забыл. С этим тоже уже ничего не поделаешь. С тех пор она преследовала нас везде. Например, утром следующего дня мы получили первую её порцию на пастбище.
Вдоль Еникола, утром же, медленно поднимались на одноименный хребет, натягивая попутно теплую и дождевую одежду. Серые облака в тишине ползали под ногами, ластились, как коты; тучи, перекатывась по холмам, оставляли капли на лице.
Так мы попали в страну молочных рек, да, теперь мне стало понятно, почему они таки молочные — белые нитки разрезали горы, образуя жёлто-зеленые ущелья удивительной красоты. Река имени Эрнеста Хемингуэя, шутили мы, еще не привыкнув к местным названиям. Хурзук был уже довольно далеко; слева за рекой Эльмезтебе, шумящей в ущелье, вглядывали из тумана вершины хребта Садыляр. Справа — покрытые снегом шапки зеленобоких гор,со стекающим вниз молоком рек. Волшебно. Идешь и дышишь и чувствуешь, как внутри зарождается океан.
Дикие лошади господина горных дорог приходили поздороваться и посмотреть в объективы, начинал цветение рододендрон. Стоять было всё холодней, но траверсом идти всё же веселей. Под Садырляром, в месте слияния хребтов Садырляр и Еникол, дождь линул-таки, только успели палатки разбить. Пол рулона туалетной бумаге ушло в ботинки — это помогло им высохнуть к утру.
Непромокаемый проводник Борис готовил ужин у себя в палатке, разнося тарелки под разноцветные тенты. Голоса отовсюду — из соседних палаток, в твоей голове, из каждого камня, из каждой травинки. И ветер. Начали сниться сны.
На склоне, где мы ночевали, имелся при всём прочем каменный круг с довольно ровной поверхностью внутри, где поставили палатку Светлана с детьми. Впрочем, резонно было бы думать, что это пастухи выстроили для своего удобства, но идея древнего святилища прельщала больше. Мы становились разумней и приземистей, восхваляя каждый своих богов за дарованное нам утренне солнце. День третий. Около 2900 метров над уровнем моря. В траве первозданными бриллиантами рассыпана роса.
Идти было легко — эта лёгкость достигалась в том числе и правильным минимальным питанием — продуктовая раскладка была самой лёгкой из того, что необходимо человеку для ежедневных физических нагрузок — и ни грамма больше. Овсянка, хлебцы с колбасой и килькой, шоколад, гречка с тушенкой. И прекрасная вода из горных ручьёв.
Шли по огромному солнечному плато — снежники, болотца талой воды, жёлто-бело-фиолетовые редкие белые цветы. Совсем крохотные незабудки. Торчащие из-под камней, полураскрытая мать-и-мачеха. Ветер, сумасшедний ветер на открытой безоблачной пока что высоте.
Андрей ковырял камешки, показывая яйцевидные куски возможно даже железа (один такой довезла домой — не магнитится), кварца, камешков с вкрапленями слюды. Приятно наблюдать, как человек живёт в «своей» среде обитания.
В обед нас ожадали камни, остатки рассыпавшейся скалы, по которым мы спускались вниз, как истинные эквилибристы — ведь никогда не знаешь, который из них начнет пританцовывать под тобой, и ты, соответственно с внутренними матами, но уже на нём.
Зато увиденное полностью компенсировало все эти мелочи...
Это был тяжёлый день, сказала бы я на тот момент. Было очень много вверх и вниз. Иногда, смотря с какого-то холма вперед, я четко представляла, как оно дальше — сначала вниз, к реке, которая разрезает холмы пополам, а потом вверх, туда, где будет очередная река. Такова уж местная топография — все дороги ведут в Рим, все реки спускаются со снежников Эльбруса и кольцом расходятся во все стороны. В тот день мы видели его — торчащую из-за гор и облаков ослепительную шапку. Прошли перевал Чемарт (высота 3132).
После Перевальной реки (идём на ускорение, наше место ночевки) вверх-вниз, под звук своего дыхания, стук палок и ботинок, к реке Чемарткол, которая казалось маленькой сверху, где мы сидели, втроём или вчетвером, наблюдая, как остальные спускаются к будущему лагерю. Сидели на самых мягких в мире травяных кочках — хотя как ступеньки, они были совсем ненадежны, ни вниз, ни вверх . Но в конце концов — не ходить же постоянно тропами, тем более местами их и вовсе нет.
Традиционно, расставленная палатка воспринимается тучами как сигнал — «К бою готовы». На этот раз туча пршла не с неба, а неожиданно выползла из-за поворота, который Чемарткол делает в этом месте. Сначала был туман и дождь, потом ночь. Холодная ночь на высоте около 2600. Потом опять туман. Хотя всё остальное твердило о том, что это утро, и пора идти.
Где-то, в горах, проходит граница между двумя республиками — Карачаево-Черкесия и Кабардино-Балкария. Вот так-то.
Ночь перед Рождеством.
Утро так и начиналось — реки не видно, гор окружающих тоже, да и люди в 15-20 метрах теряются. Где-то в подсознании жила необоснованная надежда на то, что туча уселась только здесь, в ущелье Чемарткола, а на высоте хоть как-то прояснится.
Натянули мокрые ботинки, выстроились гуськом и пошли, стараясь далеко не разбегаться — чревато. Перешли реку Кызылкол, которая тут же впадает Чемарткол, и вверх, практически вертикально. По тем самым травяным кочкам, где я умудрилась потянуть ногу, и что-то стало омерзительно щелкать в бедренном суставе при нагрузке. А затем по камням, уже на финальном подъёме на Бурунташ, где попытки не нагружать ногу привели к разбитой коленке на ней же — ботинок всё-таки соскользнул. Менее всего хотелось задерживать остальную группу, но тут-то накинулись ребята «Снимай рюкзак», и позже «Отдай продукты.» За второе я более чем благодарна, а с первым пришлось смириться, и идти уже строго за Борей, дабы вся группа шла с темпом самого слабого звена. Странное, забавное это чувство для человека, который и в мыслях никогда не может себе позволить быть слабым...
К этому моменту морось успела превратится в доджь, дождь в град, и далее — в снег. Как писал Боря «Сказать, что пошел снег — было бы слишком романтично. Это была метель.» Так вот, шел снег, и Борис тоже шёл, заглядывая в карту, GPS навигатор и обычный наручный компас, нервно петляя в попытках найти тропу, оглядываясь в окружившую нас непогоду. Никаких ориенторов. В тот момент я думала только о том, какие же мы беспомощные сейчас, 11 мокрых сусликов, и как важно было Боре сейчас не сбиться с пути, как ему должно быть сейчас страшно, ведь он ведет за собой людей и несет вместе со своим рюкзаком еще и полную за них ответственность. (На самом деле юридически нет, а участникам похода покупается медицинская страховка на всякий.., но наверное есть и моральная, личная ответственность).
И фраза дня, прекрасная, когда мы уже выровняли горизонт:
— Борис, а где перевал-то?
— Да вот он!
И снег кругом...
Мы перевал уже прошли, случайно поднявшись на 3108 вместо нужных 3086. Брели по плато к огромному камню, возле которого так мило и дико неожиданно валялась свежая апельсиновая корка.. А значит кто-то был тут за несколько дней до нас, но в какую шёл сторону и где сейчас хоть какая-нибудь сторона света — было неизвестно (всем кроме Бориса) и не так уж важно.
А затем из тумана — ветер как будто сорвал его с земной поверхности — показалось урочище Ирахисырт слева, и солнце — справа. Открылись и вершины близлежащих гор — высоких-высоких. даже не верится, что мы оттуда только что спустились. Правда, осмысление этого момента пришлось делать уже в молоке — туман...
В это пятиминутье наметили место брода. Ирахисырт была более бурной и полноводной чем вчерашний Чемарткол. Камни, которые кидали в неё в надежде сделать мост, исчезали, как будто горный водный Ктулху ел их. Решело было прыгать. То есть сначала из рук в руки передавать рюкзаки, а потом налегке, прыгать. Стать на камень, перенести тяжесть на эту же ногу и сделать большой шаг над кипящим молоком воды без права ошибиться — и ты уже на другом берегу. Это нестрашно — ибо некогда и нельзя.
Некогда и нельзя было немного погодя, на послеобеденном туманном склоне — опять всё затянуло и хотется философски курить это холодное небо. Краем взгляда, устремленного под ноги, вижу, что Боря ступает на снег и уверенно быстро топает по нему вперед. «Борь, не уходи далеко,» — по привычку тумманного дня говорю ему вслед, поднимаю глаза и вижу картину — снежник на 45-градусном склоне тонет внизу в море тумана, так же уходит и вверх. И впереди метров тридцать, где и остановился Боря. Подскользнёшься на ледяной корке, и почти стопроцентно поедешь в туманное молоко, а что там тебя встретит — полет по снегу, камень, пару кувырков... — тушу эту мысль при самом её рождении и делаю шаг, затем второй, третий и так далее, втыкая палку выше себя по склону. Секунд 15 чистого сознания, без единой эмоции. Это было не страшно. Только ясность, скрип снега, стук палки. Просто нельзя и всё на том. Остальные тоже перешли без приключений.
Дальше было уже проще.. Долгий переход по ровной местности, укрытой туманом. Черт возьми, мы же идём сейчас по красивейшим местам маршрута, думала я, вспоминая дурманяще-прекрасное плато Ирахисырт.. Здесь же единственной достопримечательностью оказались деталь подъёмника, возникшая перед нами примерно в середине пути.
Еще один брод прыжком, и мимо палаточного лагеря МЧС вышли опять же к Кызылколу. Длинное зелено-желтое поле с автомобильной дорогой, и холмами, изрезанными коричневыми тропами. Влажность придавала объём и краски — казалось, что кто-то прошелся ножом по зеленому маслу, оставив на нём земляные раны.
Кызылкол переходили по подвесному деревянному мосту, невысоко от воды. Да, вода, она везде!!)) Посмотрели на каменные грибы, и спешно помчались к Джылы-Су. Дождь уже не стеснялся ни капли (какое же противоречивое выражение), поэтому, когда мы увидели поселение, как-то несказанно обрадовались — там были деревянные домики и возможность стать в одном из них на ночлег.
В связи с тем, что отчет оказался очень большой — вторая часть следует.
